Царь отворил очи. Никого. Только по ближней стенке торопливо полз клоп, каждый шаг которого в голове монарха отдавался надсадным криком разъяренных стрельцов, которые продолжали тарабанить в воображаемую дверь. Ставни были давно отворены, яркое солнышко приветливо заглядывало в окно.
Поворочав пересохшим языком самодержец изрек:
- Эй, кто там? Кваску бы...

В покой заглянула нянька, плеснула пудовыми ладошами и заблажила:
- Да ты что, кормилец наш, чай запамятовал? Сам же давеча Высочайшим повелением воспретил квас в палатах пользовать, ибо с зельем хмельным оный напиток наравне.

- Цыц, старая, - отрезал царь, - чего шумишь, зри - чело и так разламывается. Да не брешешь ли, часом?

- Ну да, как же? Мне такое и во сне не привидится! - ослабилась нянька, - Вы, Ваше Велика, так третьедни с аглицким послом надудолились, что клялись супостату в вечной любви и Гринвишский меридиян сулили поближе к столице передвинуть. А то ишо указ был, дескать, палаты построить и кудесников, да чернокнижников в ево поселить, - нянька торопливо перекрестилась, - тьху, прости Господи!

- Ото б понимала чего в политической периспективе! - насупился царь.

-Ну куды ж нам, с калашным-то рылом? - покачала головой нянька и подбоченясь продолжила,
- А вечор, Вам гешпанские огурцы чаво не по нраву пришлись. Ну, дык, кто же их апосля молока пользует?

- Вот ужо те порассуждаю! - отрезал самодержец, - царское слово нерушимо! Водки мне чарку и вели закладывать карету - поеду богоугодные заведения свежеслаженные обозревать.

- Во тебе, а не чарку, - нянька лихо скрутила кукиш и сунула самодержцу под нос. - Ибо указ царев, водовку токмо в кабаках и под страхом смертной казни... И тебе впредь наука!

Стрельцы в голове у царя, видимо, отчаявшись отворить дверь кулаками, раздобыли где-то стенобитное орудие и пребольно долбили им по мозгам.

- Стража!!! - закричал в отчаянье монарх. Вышло плохо. Тихо и жалобно.

- Какая-такая стража? - расхохоталась нянька. - Забыл? Ты же переименовал их в пажей, таперича они пока переаттестацию и обучение пользоваться париками не пройдут, я тебе и мамка, и нянька, и городовой, и первый министр.

- Ну хоть воды дай, ехать надобно, - взмолился царь.

- Воды, это завсегда пожалуйста! - расплылась в улыбке пожилая матрона, - токмо пачпорт свой единый предъяви, без него никак нельзя, царев указ. Да, а на чем ты ехать собралси? Ты на карету свою ТелегОгляд нонешний прошел? Дык думать надо было, когда с начальником тайной канцелярии горькую хлестал. Народу-то пообещал ТО это мерзопакостное отменить, а сам оброк ровно как мзду столоначальную сотворил.

- Так что, нету никого? - спросил самодержец и заплакал.

- Ну почему никого? - еще шире улыбнулась нянька и подняла перст к небу, - вон, слышь, стрельцы ломятся в покои, ропщут, мол, царь-то ненастоящий...

Все завертелось перед глазами. Белые круги, звон в ушах... Царь очнулся из забытья. Встал со стола, подошел к окну, выглянул на улицу. По площади неторопливо шествовал народ.
И, что самое приятное народ, как обычно, безмолвствовал.